Многообразные процессы в нашем обществе за десять лет можно свести к семи главным трендам.

(1) Во-первых, мы отстроили империю. В политике у нас - плебисцитарная империя. То есть выборы есть, а демократии нет. Народное волеизъявление сохраняется как средство легитимации власти, но снижается частота и сужается сфера его применения. А главное, волеизъявление делают управляемым, сводя плохо поддающийся управлению плюрализм к заведомо предсказуемому выбору из двух вариантов: «согласен» и «не согласен». И теперь у нас сложилась типичная имперская структура, где есть «центр» - устойчивое большинство согласных с «укреплением вертикали власти» и есть «периферия» - беспокойное, но, в общем, зависимое и контролируемое меньшинство несогласных, занятых безнадежным собиранием «горизонтали гражданского общества».

В экономике у нас - энергоимперия. «Центром» здесь является комплекс подконтрольных государству сырьевых и инфраструктурных корпораций, вроде пресловутого «Газпрома», определяющих структуру рынков и финансовых потоков, а «периферией» - формально автономные, но фактически зависимые экономические агенты: частный бизнес, домохозяйства, работники и потребители. В этой экономике рынок есть, а конкуренции нет.

В культуре у нас - медиаимперия. В качестве «центра» здесь выступает комплекс общефедеральных или межрегиональных электронных и печатных СМИ, которые во всех жанрах от выпусков новостей до рекламных роликов и «мыльных опер» транслируют «великий, единый и неделимый» образ досоветской, советской и постсоветской державы в стиле «Московской саги». Главный стиль десятилетия снова ампир. Культурной «периферией» теперь оказывается зона свободы слова: то множество авторов, медиа и аудиторий, которые образуют субкультуры, стоически или агрессивно противостоящие ампиру масскульта. Но в итоге зоны свободы слова колонизуются как источники свежих идей - «символического сырья» и для патриотического ампира масскульта, и для богемного ампира элиты.

(2) Второй тренд десятилетия - это восхождение суверенной бюрократии. Место «новых русских» - сиволапых бизнесменов 90-х годов заняли сверхновые «хозяева жизни» - гламурные чиновники, которые стали вполне самодостаточным сообществом. С населением суверенные бюрократы приходят в соприкосновение только, когда результатом их бюджетно-откатной деятельности оказывается коррупция с человеческими жертвами. А излюбленный жанр деятельности суверенной бюрократии - суперпроекты для народа - создает густую пелену медийно-административного гламура, сквозь которую народ и политический класс видят друг друга в розовом свете вплоть до момента очередного кризиса, конфликта или аварии.

(3) Третий тренд десятилетия - формирование общества потребления. Надо понимать, что это не общество, в котором много потребляют, а общество, в котором потребление замещает саму общественную жизнь. Это происходит, когда вещи приобретаются не ради функций, а ради статуса, когда масса людей устремляется за брендами как знаками престижа и отправляется в Турцию или Египет для того, чтобы потом демонстрировать фотографии в жанре «вот я на пляже».

(4) Следующий тренд - формирование общества коммуникаций. По аналогии с предыдущим, это не общество, в котором много коммуникаций, а общество, в котором коммуникации заменяют общественную жизнь. Мы вступили в новый век с одним мобильником на двадцать жителей, а сейчас в стране абонентов больше, чем людей. Интернет, мобильники, ну и конечно, «социальные сети» стали предметами первой необходимости для большинства.

(5) С развитием общества потребления и общества коммуникаций неразрывно связан характерный тренд в социальном расслоении. Вместо вожделенного «среднего класса» у нас (впрочем, как и в развитых странах) оформились два специфических слоя: гламурная буржуазия - слой сверхновых богатых, постоянно приковывающий интерес публики и массмедиа, и менее заметный, но более массовый слой - сверхновые бедные. Сверхновые бедные - это не традиционные бедные, у которых ничего нет. У сверхновых бедных много чего есть, но не они в этом обществе задают стандарт потребления. Они тянутся за этим стандартом потогонного потребления, впрягаются в непосильные кредиты, во вторую и даже третью работу и постоянно ощущают себя нуждающимися.

(6) Еще один тренд - возникновение клиентского общества вместо так и не оформившегося у нас «гражданского общества». В отличие от самоорганизующихся и постоянно активных граждан, клиенты корпоративного бизнеса и государственной бюрократии готовы только к эпизодической активности и только в форме обращения к тем, кто за них решит их проблемы и организует их жизнь. Для их активизации можно, к примеру, завезти в какой-нибудь город поменьше побольше мигрантов и получить в результате гражданский протест без гражданского общества.

(7) И последний из главных трендов десятилетия - возвращение молодежи. В 90-х молодежи у нас не было. У молодых людей не было их собственной жизни, они рано уходили во взрослую жизнь с ее проблемами выживания. А теперь появились и время и какие-никакие деньги для того, чтобы жить своей молодежной жизнью, и возникло множество субкультур и движений от эмо и готов до скинхэдов и антифа.

Блог газеты "Ведомости"