В своем телебенефисе Владимир Путин опроверг поэта Игоря Северянина, который в свое время встретил Февральскую революцию восторженными стихами: «И невозможное - возможно в стране возможностей больших».

С тех пор поменялась уже не одна эпоха, потом грянул тотальный постмодерн, и кому-то может показаться, что ничего невозможного здесь уже действительно не осталось. Однако бывшебудущий президент напомнил о том единственном, чего в России нельзя:

«Я уже говорил это применительно к выборам, к способу приведения к власти губернаторов. У нас все можно сделать, можно либерализовать и регистрацию партий. У нас в нашей стране нельзя сделать только одного - нельзя создавать региональные партии, в том числе в национальных республиках. Потому что это тут же выльется в какой-нибудь сепаратизм и национализм, от которого, прежде всего, пострадают жители этих регионов и вся страна в целом».

Хотя г-н Путин признался, что в интернете он не бывает, создалось какое-то странное впечатление ответа на фотографию из недавней статьи в РЖ. Это фактически и получился ответ всем регионалистам, очень четко обозначивший «кащееву иглу» империи.

Почему же региональные партии для нее так опасны? Для фундаментального ответа на этот вопрос следует совершить небольшой экскурс в историю идеологий.

В XIX веке Николай Данилевский сопоставлял «Россию и Европу» как два различных, но и соравных геокультурных типа. Но впоследствии такой мировоззренческий масштаб не удержался. Даже «великодержавные» российские патриоты, несмотря на свою враждебность к обобщенному «Западу», предпочитали «уменьшительно» сопоставлять Россию с той или иной отдельной европейской страной. Причем Германия с ее традиционно-многоземельным укладом в их унитарный стандарт не вписывалась. Кант и Ницше жили в «провинции» - ну разве такое подходит российскому интеллигенту с его пупоземельным комплексом? Им куда более импонировала жестко централистская Франция - идеал «национального государства». Быть может, неслучайно, что множество деятелей первой волны эмиграции нашли себе приют именно в Париже...

Однако сегодня идеи Данилевского становятся вновь актуальны - в геополитике и геоэкономике Россия имеет дело не с какой-то отдельной страной, но с Евросоюзом, обладающим единой таможней, валютой и политическими стандартами. Это постимперское образование политологи до сих пор не могут вписать в свои академические каноны - то ли это конфедерация, то ли федерация? Но фактически получается так, что Россия резко контрастирует с Европой не только в пространстве, но и во времени - как империя с постимперией.

Только в какой-то антиутопии можно себе представить картину, где президент ЕС Херман Ван Ромпей вдруг заявляет: я решил, что отныне выборы президента Франции и канцлера Германии будут происходить так - кандидатуры определят партии, победившие на выборах в Европарламент, причем партии эти могут быть только общеевропейскими, их штаб-квартиры находятся в Брюсселе. Затем я выберу кого-нибудь из кандидатов, а жители этих стран потом проголосуют. Ну и конечно - все германские и французские партии решительно запрещаются, как рассадник сепаратизма и национализма!

Кстати, в Европарламенте есть фракция одной весьма интересной и показательной партии - Европейский Свободный Альянс, составленная из представителей именно «сепаратистских и националистических» (а говоря на нормальном европейском языке - регионалистских) движений. Ее членом является и первый русский депутат Европарламента - Татьяна Жданок, представляющая там движение «За права человека в единой Латвии». К идеям и деятельности этой фракции можно относиться как угодно, но очевиден парадокс европейской политики - даже «сепаратистские» движения, устанавливая взаимные контакты, объективно работают на укрепление европейского единства.

Некоторые наблюдатели предлагают и российским регионалистам объединиться подобным образом. Даже за названием далеко ходить не надо - бренд «Партии Регионов» уже неплохо раскручен. Однако дело лишь за самой малостью - нынешняя российская политическая система принципиально заточена под исключение таких «несогласованных» неожиданностей. Но даже если представить себе ее внезапную либерализацию, принципиальное отличие от «Европейского Свободного Альянса» в том, что он возник именно из региональных партий, а не «сверху» из Брюсселя. А российская «вертикаль» предусматривает только централизованные партии. Поэтому многие российские регионалисты - сибирские, ингерманландские и т.д. - просто не признают своей эту «Партию Регионов», если она вновь будет структурно складываться вокруг некоего московского «политбюро».

Запрет на региональные партии и их право выдвижения в местные парламенты фактически означает, что жителям всех российских регионов запрещено быть гражданами. Они все заведомо подозреваются в «сепаратизме и национализме». И голосовать им позволительно только за местный филиал какой-нибудь «согласованной» партии, чье руководство заседает в московской штаб-квартире. Понятно, что здесь ни о каком политическом самовыражении региональных гражданских сообществ говорить невозможно, но наблюдается классическая имперско-колониальная политика.

Мне трудно представить, чтобы например в Карелии, где доля этнически карельского населения составляет около 10%, победила карельская националистическая партия. Но при этом уверен - она должна непременно существовать и избираться в местный парламент, защищая этнокультурные интересы карельского населения, часто забываемые российской властью. И наряду с ней - другие правые и левые партии республики, знакомые с ее спецификой гораздо лучше заезжих инспекторов.

Различные региональные партии могли бы выдвигаться и в Московскую Городскую думу. Одни, например, выступали бы за сохранение культурной и архитектурной идентичности города (увы, почти утраченной ныне), а другие, напротив, поддерживали бы неудержимое расширение все более безликой имперской столицы. Открытые парламентские дискуссии между этими силами показали бы наличие в Москве мощного гражданского самосознания, уже не желающего мириться с тем, что такие жизненно важные вопросы решаются какими-то неизбираемыми чиновниками.

Если московские вожди «Белой революции» согласятся на либеральные поправки в законодательство о федеральных партиях, но забудут о региональных, революции можно трубить отбой. Потому что это будет означать, что они добиваются лишь думских мест для самих себя, но против имперской «вертикали» в принципе не возражают.

Узаконивание региональных партий и их право участвовать в местных выборах выглядит даже гораздо важнее, чем выборы губернаторов. Выборность губернаторов при атрофии местных парламентов в 1990-е годы привела лишь к складыванию кланов вокруг того или иного регионального «барона», а многие общественные силы по-прежнему оставались исключены из политики. А если у них будет возможность оформляться в партии - таким образом возникнут и граждане. Но их менталитет будет уже совершенно несовместим с унылой провинциальной придавленностью имперских «подданных». Вот почему здесь и таится «кащеева игла»...

Вообще, в этом запрете проявляется какое-то невероятное для нашей эпохи недоверие власти к гражданам. Почему за нас кто-то решает - можем мы создавать региональные партии или нет? Такое впечатление, что этот кремлевский деятель просто ставит свои эксперименты над всем российским обществом - а вот я вам убавлю демократии, а вот чуть-чуть добавлю...

Эта система может довести до того, что региональные партии станут возникать просто явочным порядком - как литовский «Саюдис» в 1988 году - и тогда уже процесс распада империи действительно пойдет по-новой. А если власть попытается это «запрещать» - региональные активисты будут напрямую обращаться в Страсбург, и он их наверняка поддержит - европейское законодательство ничего не имеет против мирных региональных партий. Но тогда - действительно плакали все кремлевские проекты о безвизовом режиме с Европой, а может быть, и кое-чьи особняки и банковские счета.

А наше время парадоксов может кое-где преподнести и такой сюрприз - Народный Фронт Эстонии, если помните, также изначально создавался «в поддержку перестройки»...

Русский Журнал